Интервью ректора СПбГУ Николая Кропачева телеканалу YTN (Республика Корея). «Неприятные рейтинги нам вдвойне полезны О корееведении в СПбГУ

ИНТЕРВЬЮ С РЕКТОРОМ

Интервью с ректором

Московский государственный университет - главный поставщик кадров для страны. Ежегодно МГУ выпускает шесть тысяч специалистов во всех областях. Их готовят около 9 тысяч докторов и кандидатов наук, 250 академиков и членов-корреспондентов РАН, поэтому МГУ - это еще и крупный работодатель.

Я согласился на это интервью, потому что ваша газета решила внести существенные изменения, обратив значительно большее внимание на молодого читателя, читателя образованного и хорошо подготовленного. Так уж сложилось, что уже более 15 лет значительная часть СМИ переполнена материалами развлекательного содержания и меньше всего уделяет внимания главному - формированию у молодежи ответственного отношения к ТРУДУ. Поэтому полагаю, что, если вашей газете удастся повысить престиж труда в мировосприятии прежде всего нашей молодежи, это будет ее весомым вкладом в наше общее дело - построение России как мощного и современного во всех отношениях государства.

Хочу подчеркнуть, что Московский университет занимает особое место на рынке высококвалифицированного труда. Ежегодно мы выпускаем специалистов практически по всем направлениям современных естественных и гуманитарных наук. Спрос на них стабилен, и выпускники довольно быстро находят работу.

В 90-е годы происходило неуклонное и повсеместное снижение численности научных кадров. Причем науку покидали люди 30-40 лет, добившиеся каких-то результатов. Эксперты высказывают мнение, что эти потери некомпенсируемы. Так ли это?

Вообще снижение численности кадров научных работников не только российское явление. Этот процесс происходит во всех развитых странах мира. С одной стороны, этот процесс обусловлен существенной автоматизацией научного труда, когда многие рутинные функции научных исследований переданы вычислительной технике и специальным компьютерным технологиям. Просто один человек стал выполнять работу, которую прежде делали 10-20 человек. С другой стороны, появилось много новых рабочих мест, особенно в России, в частности в службах сервиса, которые не требуют больших научных знаний и навыков, а оплачиваются лучше, чем в сфере образования и науки. И наконец, главное, третье. Наука, особенно фундаментальная, стала очень дорогой, капиталоемкой, требующей очень разносторонней научной подготовки специалиста-исследователя. Практически полное отсутствие поддержки фундаментальной науки в 90-е годы привело к существенному оттоку талантливых исследователей в зарубежные лаборатории.

Как изменился кадровый состав университета за последние годы?

В лучшую сторону. Мы заметно помолодели. Этому помогли несколько специальных программ университета, направленных на поддержку исключительно молодых исследователей. Существенно повысился профессиональный уровень преподавательского состава. В Московском университете около 3 тысяч докторов наук и почти 6 тысяч кандидатов. В нашем коллективе работают около 250 академиков и членкоров. Еще более показательно расширение диапазона интересов: у нас много новых междисциплинарных структур.

Что сегодня может предложить университет своим сотрудникам - тем, кто проработал в вузе по 20-30 лет?

Университет - государственный, а, следовательно, главная часть его финансирования зависит от бюджетных ассигнований и тарифной сетки. Однако у нас существуют серьезные возможности за счет различного рода внебюджетной деятельности. Значительная часть внебюджетных средств идет на оплату труда. Скажу коротко - в среднем работник университета получает реально 3-4 должностных оклада в месяц.

Для тех, кто проработал у нас 20-30 лет, введена целая система поощрений: установлены почетные звания "Залуженный профессор МГУ", "Заслуженный научный работник МГУ", "Заслуженный сотрудник МГУ" и другие. Вручение соответствующих дипломов и знаков отличия производится в торжественной обстановке в дни празднования Татьянина дня. Каждое такое награждение сопровождается и денежной компенсацией.

Особо хочу отметить то, что для сотрудников университета, проработавших в нем долгое время, сохраняются все без исключения имеющиеся у нас социальные возможности и льготы. Они, как и работающие, пользуются услугами нашей поликлиники, библиотек, системы общественного питания и т.д.

Конечно, как вы понимаете, масштабы социальной поддержки сейчас существенно меньше, чем прежде, но тем не менее все, чем мы располагаем, реально пополняет эти возможности.

НАУКА ИЛИ ДЕНЬГИ

Хороший заработок в науке - насколько сегодня это возможно? Ученые часто вынуждены работать по совместительству в нескольких вузах. Не в ущерб ли это исследованиям?

Трудно сказать, каков размер заработка научного работника считать хорошим или недостаточным. Вы знаете, что оплата труда научного работника определяется научной должностью (младший научный сотрудник, старший научный сотрудник, заведующий лабораторией или отделением и т.д.) и ученой степенью- кандидат наук или доктор наук. В советское время заработная плата профессора была одной из самых высоких в стране - в 4-5 раз выше, чем в промышленности. Сегодня это не так.

Правда, государство стремится как-то изменить это положение. Например, с прошлого года ученому, имеющему степень доктора наук, несколько прибавили, и теперь он получает за степень 7 тысяч рублей, а кандидат наук - 3 тысячи рублей.

Размер оплаты труда научного работника, по моему мнению, является не экономической категорией, а политической, ибо она свидетельствует о том, какую роль в своих планах и действиях государство отводит ученому. В 1990-е годы, о которых вы не раз упоминаете, государство свело роль ученого практически к нулю, создав образ человека бесполезного и не нужного рынку. Напомню официальную позицию правительства России тех лет: "В стране слишком много науки и образования".

О совместительстве. Если научный сотрудник работает в 2-3 местах, то возникает вопрос: а где взять время, чтобы работать качественно? Если еще и работы разноплановые, то, конечно, это отрицательно сказывается на научной результативности. Научное совместительство, если оно помогает расширять круг общения ученых и координировать их совместные научные изыскания, безусловно, имеет неоспоримые плюсы.

КАРЬЕРА В НАУКЕ

На что может сегодня рассчитывать молодой человек, решивший связать свою жизнь с научной деятельностью? Условия для исследований, зарплата, решение жилищной проблемы - можно ли говорить здесь о позитивных изменениях? Кто сегодня идет в науку?

Сначала скажу о Московском университете. Поступив в МГУ, студенты тем самым делают свой выбор, связанный со служением науке, культуре и просвещению.

Большая часть молодых людей, которые к нам приходят, совершенно сознательно связывают свою жизнь с трудной, но интересной судьбой специалиста-исследователя. Они как бы заранее отказываются от большой части житейских благ, которые а priori недоступны научному работнику и университетскому профессору.

Правда, так было в истории общества и науки почти всегда. Ученые, которые, собственно говоря, двигали и продолжают двигать цивилизацию, в материальном отношении, за исключением единичных случаев, чаще всего или бедствовали, или пребывали в среднем достатке.

Может быть, по этой причине сейчас в нашей стране обладателей дипломов о высшем образовании больше, чем когда бы то ни было, а настоящих ученых, особенно молодых и талантливых, работающих в науке, не так много.

Тем не менее Московский университет не меняет своей главной основополагающей цели и линии действий. Мы продолжаем наращивать подготовку специалистов-исследователей, теоретиков и прикладников. Для этого динамично меняется содержание и формы даваемого в университете образования. Мы энергично прирастаем новейшей научной аппаратурой, интенсивно развиваем все виды новых высокотехнологичных коммуникаций.

В общем, преобразуемся на марше, а некоторые результаты можно увидеть, взглянув на ту сторону Ломоносовского проспекта, где не по дням, а по часам растет новый комплекс университета. По скором завершении его строительства мы как минимум удвоим свой учебно-научный потенциал.

Мотивы, которыми руководствуются молодые люди, разнообразны. По моему мнению, главным из них является увлеченность научным знанием, жаждой познать первым что-то пока неизвестное, в общем - романтикой первопроходца. Ведь стать известным, прославиться своим умом - мечта, не чуждая ученому. Каждый настоящий ученый стремится к тому, чтобы его имя осталось в истории и в свершениях науки. Это естественное желание. Этим настоящий ученый принципиально отличается от представителей многих других профессий, чей успех бывает временным.

УТЕЧКА МОЗГОВ

Мощный отток ученых за границу произошел в России в 90-х годах. Сегодня актуальна другая проблема: уход молодых людей в бизнес. Как можно изменить эту ситуацию - удержать молодых ученых в науке?

Могу сказать, что за эти годы из Московского университета за рубеж уехали около 10-15% профессоров и научных работников. Однако университет, как уже говорилось выше, принял ряд экстраординарных мер по сохранению своих научных школ. Поэтому практически ни один факультет, ни одна кафедра не понесла таких кадровых потерь, которые поставили бы под вопрос их дальнейшую жизнеспособность. У нас всегда был активный резерв, или, как говорят в спорте, "длинная скамейка запасных".

Кстати говоря, эта "длинная скамейка" - основное богатство наших научных школ, в которых объединены ученые разных возрастов. В научных школах идет естественная ротация лидеров, продвижение и перемещение сотрудников в научном и должностном поле.

Скажу больше. За последние 15 лет, в том числе и в пресловутые 1990-е годы, в Московском университете было открыто более двадцати совершенно новых факультетов и других учебно-научных структур. И все они были укомплектованы нашими преподавателями, собственными выпускниками. Так что проблема утечки умов не обескровила его, как, возможно, некоторые другие научные центры.

Это не значит, что у нас нет кадровой проблемы, как в количественном, так и особенно в возрастном отношениях. Такая проблема существует, но она разрешаема и разрешается. Более 10 лет тому назад по моей инициативе были введены в действие две новые программы, которые мы именуем "100 на 100". Суть этих программ заключается в том, что мы быстро предоставляем молодым докторам наук должность профессора, а молодым кандидатам наук - должность доцента. Только благодаря одному этому нововведению мы смогли понизить средний возраст профессорско-преподавательского состава почти на 10 лет, и сегодня он составляет где-то 50-55 лет.

Для нашего университетского молодого поколения ученых и преподавателей это один из реальных путей карьерного роста.

ВОЗВРАЩЕНИЕ КАДРОВ

Проблема возвращения научных кадров из-за рубежа - есть ли она и как решается в МГУ? Много ли выпускников МГУ сегодня уезжает за рубеж? Можно ли в этом вопросе обойтись без поддержки государства? Год назад обсуждалась программа "Научные и научно-педагогические кадры". Планировали запустить ее с 2009 года. Что предполагает эта программа и насколько она эффективна?

У проблемы, известной как "утечка умов", много разных оттенков. Соответственно, есть много разных суждений и позиций. Выше я уже кое-что на эту тему сказал применительно к Московскому университету. Дополню сказанное следующим. Какого-то масштабного стремления среди выпускников уехать за рубеж - в университете нет. Наблюдается и заметная разница в решении этого вопроса от факультета к факультету, от специальности к специальности. Это и понятно, поскольку кандидат на отъезд прежде всего взвешивает свои шансы на трудоустройство по специальности. У выпускников гуманитарных факультетов таких шансов мало. Те, кто уже в наше время решается на такой шаг, рассчитывают, по их же словам, на содействие осевших за рубежом родственников или знакомых. Пока имеющиеся данные свидетельствуют о том, что работу по специальности находят единицы. Остальные соглашаются на любую работу.

У выпускников естественно-научных факультетов ситуация с работой за рубежом в чем-то сходна с гуманитариями. Большая часть наших математиков, физиков, частично биологов переквалифицируются в программистов. Случаи, когда им удается получить преподавательское место в вузе или колледже, редки. К тому же по нашим меркам выпускники получают не такие уж высокие должности.

Тем не менее, желание уехать в Европу, а еще лучше в Америку, имеет место. Но причина общая - отсутствие надежных шансов получить хорошо оплачиваемую работу, решить свою жилищную проблему.

О возвращении на родину некогда уехавших. Надо быть в этом вопросе реалистами. Первое. Таких желающих не так уж много. Уехавшим 10-15 лет тому назад теперь за 40 лет. Их дети уже связаны с той страной, в которой живут. Это очень серьезное препятствие на пути к возвращению в "родные некогда пенаты". Второе. В 40 лет специалист уже не так молод и энергичен, чтобы с новой силой и с новыми идеями взяться по возвращении за научную работу. Тем не менее, случаи возвращения специалистов из-за рубежа имеются, и их число возрастает.

Мы приветствуем желающих вернуться. Главные же надежды возлагаем на тех, кто уже сегодня на студенческой или аспирантской скамье в российских университетах связывает свои жизненные надежды и интересы с работой на родине. Программа, о которой вы спрашиваете, призвана существенно улучшить ситуацию молодых исследователей и преподавателей у нас в стране.

ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ КОДЕКС

Что нового предполагает Образовательный кодекс? Что изменится с его принятием? Насколько этот документ необходим?

Процесс изменений в отечественной системе образования и науки растянулся уже на 20 лет. Принято огромное количество законов и поправок к ним, различного рода подзаконных, ведомственных актов, регулирующих те или другие области жизнедеятельности школ, вузов и академических учреждений. В этом множестве документов крайне сложно ориентироваться. Каждый апеллирует к тому документу, который он знает, но которого может не знать по какой-то причине оппонент или клиент.

Введение в действие национального проекта "Образование" создало реальную базу для сведения всего этого множества нормативных и разъяснительных документов в определенную логически и юридически обоснованную систему. Эту систему мы и называем Образовательным кодексом.

Но поскольку в существующем образовательном законодательстве есть много просто неясного, не достаточно проработанного, нужна не только систематизация имеющихся документов, но и дополнительная научно-исследовательская работа, направленная на разрешение новых проблем и вопросов.

Был объявлен тендер на разработку этого Образовательного кодекса. Тендер выиграл юридический факультет Московского университета. Работа по его составлению идет и, насколько я вижу, идет весьма активно.

БИОГРАФИЯ

Виктор Садовничий, ректор Московского государственного университета им. Ломоносова.

Родился: 3 апреля 1939 года в селе Краснопавловка Харьковской области. Отец был рабочим, мать - домохозяйкой. В 1956-м приехал в Донбасс, где устроился на шахту.

Образование: в 1958 году поступил на механико-математический факультет МГУ, в 1966-м - в аспирантуру.

Вся дальнейшая карьера связана с МГУ. Возглавляет вуз с 1992 года. С 1994-го является президентом Союза ректоров России.

Действительный член Российской академии наук, член президиума РАН. Доктор физико-математических наук, профессор.

Является специалистом в области математического моделирования и математической теории сложных систем.

Виктор Садовничий считается одним из главных критиков проводимой реформы образования. Неоднократно выступал против введения ЕГЭ. Критически относится к присоединению России к Болонской декларации.Женат. Сын и две дочери - все математики.

фокус "труда"

СКОЛЬКО ПОЛУЧАЮТ В МГУ

На сегодняшний день средний оклад профессора МГУ - 20-25 тысяч рублей, доцента и преподавателя - 15-20 тысяч. Надбавки за ученую степень для кандидата наук составляют 3 тысячи рублей, для доктора - 7 тысяч.

ИНТЕРВЬЮ С РЕКТОРОМ

Интервью с ректором

Как изменился кадровый состав университета за последние годы?

Что сегодня может предложить университет своим сотрудникам - тем, кто проработал в вузе по 20-30 лет?

НАУКА ИЛИ ДЕНЬГИ

КАРЬЕРА В НАУКЕ

УТЕЧКА МОЗГОВ

ВОЗВРАЩЕНИЕ КАДРОВ

ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ КОДЕКС

БИОГРАФИЯ

Виктор Садовничий, ректор Московского государственного университета им. Ломоносова.

Образование: в 1958 году поступил на механико-математический факультет МГУ, в 1966-м - в аспирантуру.

Является специалистом в области математического моделирования и математической теории сложных систем.

фокус "труда"

СКОЛЬКО ПОЛУЧАЮТ В МГУ

Ректора национального исследовательского университета Высшая школа экономики Ярослава Кузьминова нередко называют реальным автором реформ российского высшего образования. Вуз Кузьминова, в составе которого работает Институт образования, активно изучает эту сферу. Сам ректор регулярно выступает с разнообразными смелыми инициативами - например, недавно он предложил заставить победителей олимпиад сдавать при поступлении в университет ЕГЭ по профильному предмету. «Лента.ру» поговорила с ректором «Вышки» о том, какие изменения произошли в 2013 году в вузе и в отечественном высшем образовании в целом.

По мнению Кузьминова, главная цель высшего образования - подготовить человека, успешного в карьере. Начатые реформы к 2020 году - при удачной реализации - должны свести к минимуму сферу «псевдообразования», повысить финансирование учебного процесса, изменить структуру вузов (в частности, должны появиться вузы общего высшего образования для «неопределившихся» студентов), сократить число обязательных курсов, увеличить долю преподавателей-исследователей и перевести заочное образование в онлайн. Рассуждая в беседе с «Лентой.ру» об идущих и грядущих преобразованиях, Кузьминов заявил, что не считает себя «серым кардиналом» в российском образовании.

«Лента.ру»: В этом году вступил в силу новый закон об образовании. Что он изменил в жизни Высшей школы экономики?

Ярослав Кузьминов : Закон позволил иметь в составе вуза подразделения, реализующие программу общей (средней) школы. В «Вышке» появился лицей. Это профильные 10-11-е классы, в которых предпрофессиональные курсы читают ученые разных факультетов: школа для старшеклассников, где мы пытаемся создать предпрофильную подготовку. Новый стандарт старшей школы позволяет иметь до 10-12 часов «профиля» в неделю, это необычно много для довузовской подготовки. Зачем все это? Цель двоякая: со стороны государства и города - повысить качество старшей школы (преподаватели вуза в среднем сильнее и интереснее для школьников), а со стороны университета - создать ядро профессионально ориентированных студентов, которым интересна именно философия, именно психология, именно электроника. Я надеюсь, что в ближайшем будущем все приличные вузы будут создавать лицеи, тогда у нас будет гораздо лучшая старшая школа.

Вторая новелла - закон исключил обеспечение общежитиями из состава образовательных услуг. Последствия этой меры, по моему мнению, могут серьезно ограничить главный позитивный эффект ЕГЭ - возросшую образовательную мобильность студентов. Доля иногородних студентов в «Вышке» увеличилась почти до половины, и мы не хотим от этого отказываться. По крайней мере в этом году мы отказались от повышения платы за общежитие, и мы будем стремиться, чтобы для лучших студентов, за обучение которых платит государство, не было бы финансовых препятствий к обучению в Москве и Питере.

Третья - можно засчитывать «чужие» курсы и «чужие» дипломы. Будет облегчено наше взаимодействие с западными университетами.

Liberal Arts, «свободные искусства», - модель бакалавриата, в которой студент осуществляет свой выбор последовательно и при поступлении на первый курс не обязан выбирать узкую специализацию. Подробно о ней «Ленте.ру» Николай Гринцер, директор Школы актуальных гуманитарных исследований при Российской академии народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС). Сейчас модель Liberal Arts реализуется в РАНХиГС и в Санкт-Петербургском государственном университете, планирует ее ввести и Московский педагогический государственный университет.

Как вы относитесь к идее бакалавриата по Liberal Arts?

С сочувствием. Liberal Arts - это то, что сейчас называется общее высшее образование, нормальное высшее образование для человека, который профессионально не определился. Оно, безусловно, нужно. Более того, я думаю, что для значительной части студентов сейчас нужно именно это. Но я сомневаюсь, что оно нужно в «Вышке» или в других исследовательских университетах. В чистом виде вводить у себя Liberal Arts мы не собираемся. Образно говоря, это будет слишком дорогое для государства «свободное образование». А вот модель свободного выбора трети или даже половины курсов - вводим. Но профессиональное ядро программы сохраняется.

Вы неоднократно говорили, что школа в России - более короткая по продолжительности, нежели в других странах. Соответственно, высшее образование должно как-то это восполнять.

Оно не только должно, оно и восполняет. У нас в стране две трети студентов учатся в основном первый-второй курс, пока идут общеразвивающие предметы, а не инструментальные. Потом устраиваются работать. Это и есть Liberal Arts, просто это Liberal Arts в одеждах пятилетнего производства инженера-технолога. Это на самом деле и смешно, и грустно. Нам надо все-таки чаще читать сказки, например, про голого короля.

Вас часто называют главным идеологом реформ, которые происходят в российском образовании. Насколько вообще лично вы и Высшая школа экономики в целом способны влиять на политику Минобрнауки, на то, что происходит в стране с образованием?

Я думаю, мы способны влиять так же, как и всякие активные люди. У нас некоторые товарищи так привыкли сидеть и ничего не делать (или «выживать», поругивая начальство), что отвыкли от нормальных проявлений активности и воспринимают их как карьеризм или роль серого кардинала. «Вышка» - пионер новых решений в образовании и коллективный исследователь образования и науки. Вот это реально наша роль, наши амбиции.

Мы ни за кем не стояли и не стоим, ни за [бывшим министром образования Владимиром] Филипповым, ни за [бывшим министром образования и науки Андреем] Фурсенко, ни за [министром образования и науки Дмитрием] Ливановым. Это самостоятельные политики и эксперты. У них есть свои идеи, они нередко близки с нашими, но и не только с нашими, кстати говоря. Но министры всегда слушают значительно более широкий круг мнений, чем мнение «Вышки». Я не готов нести ответственность ни за чужие лавры, ни за чужие ошибки.

Если у нас при этом возникает предложение, как скорректировать политику, мы чаще всего делаем его публично, а не в кулуарах. Мы используем разные площадки, Общественную палату или Ассоциацию ведущих вузов, например.

Я в последние годы стараюсь наши инициативы, если это серьезные, крупные инициативы, сначала заявлять публично, а уже потом обсуждать с начальниками. Мне кажется, что наша образовательная жизнь вполне дозрела для того, чтобы ее «драйвером» была образованная часть населения. Это далеко не так в целом ряде других отраслей (например, в здравоохранении), но в образовании это так, и это наше огромное преимущество.

А в чем, по-вашему, конечная цель высшего образования?

Высшее образование должно обеспечивать успешную карьеру человека. Есть такое понятие - человеческий капитал. Это оценка капитализированного дохода человека, то есть сколько ты будешь зарабатывать. И высшее образование как раз связано с понятиями карьеры и человеческого капитала.

Насколько сейчас высшее образование способствует карьере?

Оно способствует карьере, без всякого сомнения. В городской экономике ты обязан иметь высшее образование, иначе у тебя не будет никакой карьеры. Исключения можно буквально по пальцам пересчитать.

К чему должны привести реформы (если все получится)? Ради чего работают реформаторы?

Реформа высшего образования при удачном воплощении могла бы принести к 2020 году несколько важных результатов. Первый - высшее образование получают все, кто хочет и способен учиться, потому что сейчас высшее образование получают все, кто хочет получить бумажку. Второй - базовое бюджетное обеспечение в расчете на студента должно быть увеличено раза в два. Где-то минимум до 160-200 тысяч рублей в год, с учетом инфляции (это, кстати, достаточно реалистичное предположение, учитывая демографию и указ о повышении зарплат преподавателей). На такие деньги уже можно нормально учить.

Третье, вытекающее из второго, - сфера псевдообразования должна сжаться до минимума. Оно должно уйти с уровня целых институтов на уровень отдельных случаев, когда плохой преподаватель и плохой студент находят друг друга. Такое в любой стране есть, но это не система. Четвертое - выделится группа университетов, которые будут конкурентоспособны на мировом уровне. Их должно быть примерно 50 - это минимум для такой большой страны, как Россия. И они должны охватывать почти все отрасли знаний. Сегодня в составе отобранных «для вхождения в рейтинги» университетов - ни одного медицинского, ни одного аграрного, ни одного транспортного.

Пятое - должна быть новая структура вузов, предполагающая в том числе вузы общего высшего образования, которые в значительной степени финансируются за счет тех, кто учится. Они есть и сейчас, но они должны перестать мимикрировать. Должны появиться - как в других странах - «университеты прикладных наук», готовящие людей культурных, с высокой самооценкой - для работы руками, для работы квалифицированными исполнителями. Вузы прикладного бакалавриата. И должны быть классические и технические университеты, которые не всегда являются исследовательскими «в целом» (например, в регионах, где недостаточно финансирования), но где происходит какая-то движуха, где появляются новые идеи, возникают молодые команды. Часть уезжает, часть там карьеру делает. Такой подлесок.

Следующее, - шестое, да? - должна быть новая структура образовательных программ, соответствующая мировой. У нас сегодня перегруженные учебные планы - 25-28 аудиторных часов в неделю, шесть-восемь предметов одновременно. Студенты могут освоить это чисто формально, зато времени для самостоятельной работы, для глубокого изучения ключевых вещей не хватает.

Затем - преподаватель должен быть исследователем. Это самое сложное. Я даже аккуратно скажу: хотя бы половина преподавателей вузов к 2020 году должна стать исследователями. Сейчас меньше 20 процентов ведут исследования. А преподаватель должен быть включен в глобальное сообщество, владеть языками - и зарабатывать как менеджер.

И наконец, это массовое распространение онлайн-курсов. Я думаю, что к 2020 году в России половина всех курсов будут MOOC (массовые открытые онлайн-курсы, Massive Open Online Courses). Они должны вытеснить старые конспекты, и это должно полностью заместить, в идеале, нынешнее заочное образование. У нас в России половина студентов - заочники.

Высшая школа экономики стала одним из первых российских вузов, свои курсы на Coursera - крупнейшей (изначально американской) платформе для MOOC. В поддержку онлайн-образования в последнее время высказываются в том числе представители Министерства образования и науки: в октябре замглавы ведомства Александр Климов , что как минимум 20 процентов курсов в вузах должны перейти в онлайн.

Как очное образование должно соотноситься с онлайн-курсами?

Они должны вытеснить от трети до половины общих курсов, которые читаются в университетах, даже в хороших. «Вышка» будет ежегодно обновлять список открытых курсов западных университетов, которые, если ты их сдал, засчитываются как курс, прослушанный у нас. Года через два-три будет следующий этап эволюции, когда университеты поймут, что это вообще колоссальный ресурсный источник: объявляешь, что у тебя есть матанализ или линейная алгебра, экономическая теория и философия, и указываешь онлайн-курсы, которые нужно одолеть, подкрепляешь их обобщающими семинарами с обсуждением квалификационных работ, индивидуальными консультациями. Тогда ты можешь уволить часть тех преподавателей, которые научно непроизводительны, и сэкономить бюджет - инвестировать его в исследования, в привлечение действительно крупных ученых. Это перенесет фокус университета на научную работу и на работу со старшекурсниками.

На самом деле эффект, очень похожий на то, что было в момент появления печатной книги. Раньше образованные люди чем занимались? Они все сидели переписывали. А тут, поскольку вместо длинного ряда монахов-писцов появился один ремесленник с типографской машиной, то бывшие монахи-писцы начали что-то новое сочинять, началась церковная революция, как вы знаете, и вообще, Возрождение началось.

А какое место в образовании должны занимать открытые лекции?

Это место не в образовании, а в культуре, я считаю. В культуре мы расширяем свой кругозор, не ставим перед собой необходимости изменяться. В культуре вы можете расслабиться, в образовании вы должны сосредотачиваться. И эти открытые городу лекции, которые проводит «Вышка», - это попытка науки въехать в мозги наших с вами сограждан через дверцу, которую они приоткрывали совершенно не для этого. Такое образование как часть культурного потребления.

В этом году мониторинг эффективности вузов был изменен и дополнен. В частности, добавился критерий трудоустройства. Но вы неоднократно говорили, что важнее всего измерять зарплату выпускников. Почему?

Потому что это объективный показатель того, что делает вуз. У нас нет измерения качества выпускников, их человеческого капитала. Мы договорились с Федеральной налоговой службой о пилотном проекте по нескольким десяткам вузов, а через год, может быть, сделаем общенациональную систему измерения.

Мы - это Высшая школа экономики?

Нет, там несколько участников: «Вышка», РАНХиГС, Союз ректоров и другие - все разом заинтересовались этим делом и объединили свои усилия. Я договорился с [главой ФНС Михаилом] Мишустиным. Мы им передаем данные по выпускникам, по каждой специальности каждого вуза - у них всех же есть ИНН. В ФНС ищут их, обрабатывают и в обезличенном виде передают данные для анализа в Рособрнадзор или Минобрнауки.

В свое время вы говорили о некоем условном вузовском ЕГЭ. Что произошло с этой идеей?

Она сейчас впрямую не реализуется. Я могу догадаться, почему. Дело в том, что у нас доля выпускников, которые не знают даже основ своих наук, еще слишком высока. И как только дело доходит до реализации - люди боятся политической ответственности. Если мы проведем ЕГЭ для выпускников экономических факультетов и увидим, что они не владеют основами статистики, не владеют эконометрикой - в лучшем случае, они знают начало бухгалтерского учета и начальный курс экономической теории («на картинках»)? А если их будет 90 процентов? А если будет пусть даже 60 процентов? Это политическая проблема, государство не готово с ней сталкиваться.

По всей видимости, будет более мягкий путь - добровольная аккредитация образовательных программ, которая будет включать измерение остаточных знаний выпускников. Ее будут проводить профильные ассоциации ведущих вузов.

Аккредитация в том виде, в каком она существует сейчас? Или дополнительная?

Дополнительная, конечно. Я думаю, что сначала она будет совершенно добровольная. Потом она тоже будет совершенно добровольная, но министерство, например, объявит, что без этого бюджетных мест не дадут. А потом аккредитацию не дадут без этого. Смысл в том, чтобы сделать это постепенно. Это можно сделать лет за семь, а потом вводить ЕГЭ для выпускников. Поэтому получается вот такое постепенное, усиливающееся давление. Большинство граждан не должно почувствовать, что на них рухнуло небо.

Другая важнейшая тема 2013 года - международные рейтинги вузов. Собственно, Высшая школа экономики получила грант как раз на повышение конкурентоспособности. Насколько объективно эти рейтинги могут оценивать качество образования в вузе?

Я бы сказал, что качество образования прямого отношения к глобальным рейтингам не имеет. Шанхайский рейтинг жесткий, там проверяемые показатели (например, нобелевские лауреаты, которые окончили твой вуз). Timеs - более мягкий рейтинг, там есть оценки, а не факты. QS - еще более мягкий, он включает в себя оценки востребованности выпускников, признание этого вуза в сообществе. Но какого рода у них есть негативные стороны? Дело в том, что это во многом рейтинг мнений (рейтинг известности). С одной стороны, это, наверно, возможно. А с другой стороны - это мнение участников англоязычного образовательного сообщества.

Нет речи о каком-то заговоре. Мы в этом сообществе будем отставать просто потому, что в России гораздо меньшая доля хороших ученых вовлечена в глобальное сообщество, печатает результаты в англоязычных журналах. Можно к этому относиться как к несправедливости. А можно к этому относиться как к задаче, которую мы должны решить. Я предпочитаю второй вариант: совершенно очевидно, что включенность в глобальное сообщество есть плюс, а не минус. Профанация может быть везде, нельзя абсолютизировать рейтинги, но они полезны. И неприятные для нас рейтинги нам вдвойне полезны.

В чем же тогда их главная польза? В стимулировании вузов?

В стимулировании, в насильственной глобализации.

Как вам сказать? Мы этим давно занимаемся. До всяких рейтингов. Поэтому мы в рейтинги попали. Мы в 1990-е годы формировались на основе синтеза европейской и советской академической традиции, поэтому изначально «Вышка» чувствовала себя частью не только российского, но и глобального сообщества. А вузу, который целиком вышел из советской шинели, довольно сложно перестроиться. И если не требовать глобализации, как Петр резал бороды и выворачивал кафтаны, то будут воспроизводиться и плохие черты отечественной системы. Во-первых, это провинциализм, когда люди не читают ничего на нерусском языке или не читают ничего, кроме статей, где на них конкретно ссылаются. По большому счету, это псевдонаука, хотя люди об этом могут искренне не догадываться. Во-вторых, это инбридинг - когда вузы в основном нанимают собственных выпускников. В-третьих, чрезмерная специализация, ограничивающая кругозор и профессиональную мобильность. В-четвертых, отсутствие выбора, «колея» предписанных сверху предметов - в итоге закончившие вуз люди тоже не умеют выбирать.

А опасности глобализации есть? Будут утрачены хорошие стороны отечественной традиции, если таковые есть?

Есть. Я считаю, что хорошая сторона отечественной традиции - неприятная, но полезная - это очень жесткая система обучения. Вот когда сюда приезжают западные коллеги, они все ахают знаете над чем? «Какой же у вас дикий дропаут [число отчисленных студентов]! Так же нельзя жить! Это же негуманно!»

При этом из гуманитарных вузов, даже с гуманитарных факультетов МГУ, вылететь почти невозможно. В том числе потому, что финансируется каждый студент. Вузу невыгодно выгонять студентов.

Ливанов пытается изменить эту ситуацию. Он пытается сейчас оторвать финансирование вуза от количества студентов: ты получил деньги, и тебе будет достаточно этих денег на год, два. Тебе не будут их срезать. Пока в это дело не поверили. И, наверное, правильно, что не поверили. Мало ли что министр там говорит. Есть его финансисты, которые действуют по-другому, но я думаю, что если он будет достаточно настойчив, то это будет хорошим сигналом в системе.

Мы говорили о хороших сторонах отечественного образования, которые могут быть утрачены с глобализацией...

Первое я вам назвал. Второе - фундаментальность. Мы даем больше курсов, которые показывают детали. Западная, англо-саксонская традиция очень инструментальна. Она исключает вещи, которые непосредственно не нужны. А вот в российской традиции есть большой объем необязательного знания, назовем его так. Это то, что тоже формирует бесплодного российского интеллигента. А я к нему отношусь трепетно. Хочу, чтобы он сохранился.

Выходит, англо-саксонская традиция как раз лучше соответствует тому, чтобы готовить человека, успешного в карьере?

Да, вы правы. Но просто он скучный, и девушки его не будут любить.

Как зарабатывает «Вышка»?

У нас есть три основных сектора. Платные студенты, дополнительное образование, прикладные НИОКРы и экспертно-аналитическая работа. Почти нет вузов, которые настолько гармонично были бы представлены на всех трех рынках, как «Вышка». РАНХиГС, наверное. Я хорошо понимаю, что это не ответ для технарей или классиков.

А как вообще должно быть устроено финансирование вуза?

Должно быть так, как сейчас у нас. Процентов 40 денег - зарабатываем сами. Это максимум того, что вуз должен зарабатывать. У нас сейчас плохие перспективы заработка на всех трех рынках, которые я перечислил. Причем не только для «Вышки», но и для всех вузов. Первое - это платные студенты: у нас демография сжимается, а количество бюджетных мест остается, этот рынок почти исчерпан. Прикладные НИОКРы у нас монопольно финансируются или государством, или госмонополиями - из-под палки. Спрос со стороны частного сектора почти равен нулю. И дополнительное образование - тоже плохой рынок. У нас одна из самых больших долей обучающихся на основных программах высшего образования в мире. И у нас одна из самых маленьких долей обучающихся на дополнительных программах. Причина та же самая - экономический застой, отсутствие серьезной конкуренции на рынке продукции и на рынке труда. Конкуренция - это основной двигатель инноваций. Просто так, за здорово живешь, меняться никто не хочет.

Как вы относитесь к инициативе Путина учитывать при поступлении еще и итоговое сочинение в дополнение к ЕГЭ?

Я считаю, что эта инициатива скорее хорошая, чем плохая. Мы до этого предлагали несколько иной вариант. Общественная палата предлагала заменить ЕГЭ по русскому сочинением по литературе или по истории на выбор человека. Да, возвращается субъективность экзамена. Но главное, чтобы эта субъективность не носила направленного характера, чтобы это не была субъективность в чью-то пользу, как часто бывает и в школе, и в вузе.

Вы выступали с инициативой, уже поддержанной Минобрнауки, чтобы победители олимпиад сдавали ЕГЭ по профильному предмету. Как вы относитесь к сложившейся системе олимпиад?

Это очень важное дополнение к ЕГЭ. Мы были среди тех, кто предложил систему олимпиад, и мы исключительно позитивно относимся к ним. А инициатива моя состояла в том, что мы, организаторы олимпиад, должны дать некоторый сигнал обществу, что мы понимаем сомнения людей в том, что в олимпиадном движении нет прорех, что там нет субъективности, что там нет помощи своему человеку. Это вот такая элементарная предохранительная мера.

Олимпиада - одна из возможностей работать с одаренными детьми. Как, по-вашему, должна быть организована работа с талантливыми детьми еще на уровне школы?

Современная школа не рассчитана на работу с талантливыми детьми. Она слишком ориентирована на универсальную программу. Мне кажется, что если мы будем развивать лицеи при ведущих университетах, это и будет системная работа с талантливыми детьми. Вторая часть работы с талантливыми детьми - лидерские и авторские школы, хотя они далеко не всегда фокусированы на этом.

Мне кажется, у нас в стране, в принципе, неплохая система работы с талантливыми детьми. Но у нас плохие гарантии того, что талантливый человек из неприспособленной семьи будет иметь возможность для реализации своего таланта: у проклятых капиталистов давно уже устроено так, что любые элитные платные заведения обязательно имеют 15-20 процентов бесплатных мест для латиноамериканцев, для иммигрантов, для детей с низким уровнем образования родителей. Вот нам надо научиться это делать.

А как бороться с фальсификациями ЕГЭ?

Если говорить о фальсификации ЕГЭ, надо просто вводить более нормальную систему защиты заданий, систему уголовной ответственности за мошенничество, формировать соответствующую судебную практику. Мы потеряли год при прежнем руководстве Рособрнадзора.

Фото: Александр Кряжев / РИА Новости

Вы же упоминали еще и создание открытой базы данных результатов ЕГЭ.

Мы рассчитываем, что такая база будет создана в ближайшее время. Надо внести изменения в законодательство. Есть положение о защите персональных данных, и сегодня есть абсурдная ситуация, когда человек может видеть количество людей с равными ему баллами на сайте вуза, куда он поступает, но он не может видеть, сколько вообще в России людей с такого рода баллами и куда они отнесли документы. Вот это, мне кажется, должно быть полностью прозрачно для всех. К персоне это не имеет никакого отношения, потому что в базе может не быть фамилии, а может быть идентификационный номер.

То есть, условно говоря, будет создана база, с помощью которой будет видно, сколько людей получили 100 баллов по истории?

Да, потому что пока абитуриент ориентируется не на конкурс, а на проходной балл, ты можешь вычислить по прошлому году - куда тебе имеет смысл поступать. В этом году на четыре балла был выше средний балл, чем год назад, и масса людей в итоге промахнулись и не своей волей оказалась на платных отделениях. Надо открывать базу данных результатов еще до поступления, тогда абитуриентам будет легче понять, в какие вузы отдавать свои документы. Я не знаю того, кто против этого решения. Просто все боятся: вот есть закон [о защите персональных данных], как же мы этот закон будем сейчас преодолевать?

Высшая школа экономики все больше и больше разрастается. Появляются новые факультеты, новые институты. Как удается следить за качеством учебного заведения?

У нас есть несколько инструментов. Во-первых, новые факультеты формируются людьми, встроенными в международное академическое сообщество и предлагающими новые программы. Второе - мы делаем регулярный аудит, формируем международные команды экспертов из ведущих университетов мира, которые приезжают оценивать качество нашего образования, качество научной работы. Третье - у нас есть, наверное, самая развитая в России система опроса студентов. У нас есть внутреннее социологическое агентство, которое регулярно опрашивает студентов о любых деталях. И у нас есть выборы лучшего преподавателя. Мы смотрим, как распределяются голоса студентов. Если на каком-то факультете отмечаются только преподаватель английского языка и философии, то есть своих не отмечают, это тоже некоторая лакмусовая бумажка.

Один важный инструмент мы сейчас только будем формировать. Это система обратной связи от работодателей и выпускников. Мы сейчас будем проводить регулярные семинары, исследования по каждому факультету, по каждому направлению - каких компетенций не хватает студентам и выпускникам. Как надо изменить образовательную программу, какие претензии к нашим выпускникам, что мешает их карьере со стороны тех, кто эту карьеру определяет

Изменится ли что-нибудь в жизни «Вышки», когда в апреле должность ректора перестанет быть выборной и станет назначаемой? Я так понимаю, по закону это касается всех вузов, которые подчиняются правительству.

Нет, это касается тех вузов, которые выиграли в конкурсе [на повышение конкурентоспособности] «5-100». Условия участия - это назначение ректора, международный консультативный комитет и переход в автономку. Из вузов правительства в состав таких вузов вошла только «Вышка». Поскольку мы уже автономное учреждение, наши изменения ограничились назначением ректора.

Так повлияет ли это как-то на жизнь вуза?

Думаю, что нет. «Вышка» - это огромная интеллектуальная корпорация, пять тысяч ученых, старых и молодых, ее жизнь уже давно не зависит от какого-то одного человека. Мы хорошо научились самоуправлению на уровне факультетов, институтов.

Чтобы связать свою жизнь с передовыми исследованиями в науке или с инновационным бизнесом, совсем не обязательно идти после школы в столичные вузы. Новосибирский государственный университет - один из тех российских вузов, в котором интеграция с наукой происходит на деле, а не на словах. Физический и медицинский факультеты, факультет естественных наук (или ФЕН, как его ласково здесь называют) регулярно становятся источником новостей о новых открытиях и разработках. Выпускники НГУ развивают инновационный бизнес здесь же, в новосибирском Академгородке, в котором находится вуз. Иностранные журналисты называют это место «Силиконовой тайгой», и приезжим остаётся только удивляться, как эффективно соединяются здесь некоторая сдержанная консервативность классического университета и смелость инновационных стартапов.

Михаил Петрович, как ректор вуза, расположенного именно в Сибири, видите ли Вы какую-то особую региональную специфику, которая свойственна именно вашему вузу и которой нет, возможно, у МГУ или СПбГУ?

- Если говорить о специфике Сибири, то, заметьте, все реформы в России всегда заканчивались здесь (улыбается) . Сибирь - это уникальное географическое пространство. С географической точки зрения университет расположен в центре страны, хотя вокруг - громадные малонаселённые территории. До любой точки Европы - примерно 7 часов непрерывного полёта. При этом университет находится в центре Новосибирского Академгородка, а это научная столица России, без всяких оговорок. Здесь на площади полтора-два квадратных километра сосредоточено 35 научно-исследовательских институтов Сибирского отделения Российской Академии наук (СО РАН) с очень мощной интеллектуальной и материальной базой. И сам университет в своё время был организован Сибирским отделением, и уже в этом его уникальность. Нет такого университета в России, который бы дал столько исследователей для всей Российской академии наук.

Только в настоящее время из 35 институтов, которые расположены здесь в шаговой доступности (кстати, это тоже уникально), 22 возглавляют выпускники нашего вуза. И сейчас, на этапе «омоложения», переизбрания директоров, это число не будет уменьшаться. Это тоже важный штрих к портрету университета. Генеральный директор технопарка новосибирского Академгородка - тоже выпускник мехмата, Дмитрий Верховод. Выпускники Новосибирского университета - это диаспора, которая раскидана по всем точкам Земного шара.

НГУ - участник программы «Проект 5-100», которая должна повысить позиции ведущих российских вузов в мировых рейтингах.

Университет был создан по принципам единства образования и науки. С самого начала здесь преподавали сотрудники исследовательских институтов. Это обучение через генерацию знаний: преподаватели всегда привносили в свои курсы нечто такое, что происходило на переднем крае науки. Примерно 80% наших преподавателей являются совместителями и работают в институтах. Это отличает нас даже от столичных вузов.

Ещё одна отличительная черта - воплощение идеи непрерывного образования. Мы ведём талантливых детей, начиная с физмат-школы (СУНЦ НГУ), проводим школьные олимпиады.

В своей программе, с которой Вы вступали на пост ректора, Вы говорили о том, что интеграция университета с РАН - то, над чем особенно надо работать. Вы в должности уже 3 года, что скажете, насколько это направление продвинулось?

- Эта интеграция как была с самого начала, так и остаётся. Важно её не потерять на нынешних крутых виражах, которые происходят в стране: тут и реформы в области образования и науки, и реформа РАН. Вопрос про интеграцию стоял с первого заседания первого учёного совета. 14 января 1960 года академик Векуа сказал, что наш университет интегрирован в СО РАН де-факто, а де-юре надо эту связь усиливать. На сегодняшний день в рамках программы «Проект 5-100» мы создали много совместных лабораторий с институтами Сибирского отделения, а именно 73. Нужно делать так, чтобы это было выгодно и институтам, и университету.

Если говорить на языке образования, то Академгородок - это супер-университет, и по потенциалу он нисколько не уступает ведущим университетам России, если рассматривать это как научно-образовательный комплекс. И, чтобы потенциал реализовывался, у институтов должна быть мотивация интегрироваться с университетом. Мы хотели бы, чтобы университет стал интеграционной площадкой для институтов, как раньше такой площадкой было Сибирское отделение. Здесь институты могли бы делать совместные проекты.

Студенты НГУ участвуют в исследованиях Института ядерной физики СО РАН.

Нам необходимо совместно с Институтами организовывать сетевую аспирантуру, ведь большинство аспирантов институтов СО РАН - это выпускники НГУ. Университет должен входить в совместные советы по присуждению ученых степеней.

А так - мы интегрируемся, никаких «трещин» между университетом и институтами нет. Я сам выходец из академической среды, по-прежнему остаюсь по совместительству заведующим лабораторией. Все 10 ректоров университета имели академический бэкграунд, в кресле ректора оказывались люди, которые работали в науке.

На недавней встрече с Вами и Сергеем Белоусовым, председателем попечительского совета НГУ, затрагивался вопрос о том, должен ли НГУ позиционировать себя как элитарный вуз. Какое ваше мнение? Ведь такое позиционирование способно оттолкнуть хороших, но не самых выдающихся местных студентов, хотя и привлечь при этом большее количество студентов из других регионов или даже из-за границы. На кого, скажем так, больше ориентирован вуз?

- Я считаю, что это миссия НГУ - готовить интеллектуальную элиту для науки, образования, высокотехнологичных предприятий, бизнеса. НГУ должен позиционировать себя и быть элитарным вузом, потому что иначе мы потеряем наши конкурентные преимущества.

Университет всегда готовил исследователей. Даже если мы сейчас делаем крен в сторону инженерии, то необходимо готовить инженеров-творцов, а не инженеров-исполнителей.

Ректор НГУ вместе с коллегами посещают новый корпус университета, который вот-вот будет сдан в эксплуатацию. Не каждый вуз может похвастаться новыми корпусами, строительство которых не остановил экономический кризис.

Позиционирование себя элитарным вузом ни в коей мере не должно оттолкнуть талантливых студентов, наоборот - это будет притягивать. Нельзя в угоду коньюктуры отступать от своей исторической миссии. Мы стараемся привлекать студентов из других регионов России и из-за рубежа. Несмотря на то, что ЕГЭ делает вуз доступнее для абитуриентов из других регионов при наличии соответствующих баллов, средний балл ЕГЭ у нас остаётся очень высокий. Это третье место среди российских классических университетов. Мы 15-е по среднему баллу ЕГЭ в общем списке и первые среди нестоличных вузов.

В Академгородке есть свой бизнес-инкубатор. Как Вы думаете, не нужно ли работу со стартапами выводить на какой-то новый уровень, например, начать преподавать в вузах курсы по разработке стартапов?

- Что касается бизнес-инкубатора, то мы в основном работаем в технопарке. В технопарке более 80% резидентов и сотрудников - это выпускники НГУ. Если вы посмотрите летние и зимние школы Академпарка, то там более 50% участников - это наши выпускники.

Мы вносим большой вклад в стартапы, готовя людей, которые способны заниматься высокотехнологичным наукоёмким производством. Если говорить о движении в сторону инженерии, мы сейчас организуем несколько направлений инженерной подготовки: приборостроение, энергоэффективный катализ, биотехнологии.

Такой, не самый серьёзный, но, тем не менее, актуальный вопрос. Буквально пару недель назад появилась новость о том, что Калифорнийский Университет в Беркли ввёл в программу своих летних семинаров шестинедельный курс по популярному сериалу «Игра престолов», в рамках которого разбирается этот сериал как культурный феномен. Из более давних примеров: там же в Беркли уже несколько лет как появился курс по компьютерной игре Starcraft, там изучают военную теорию и теорию игр. Как Вы относитесь к такому явлению? Нужно ли какие-то такие яркие культурные феномены интегрировать в образовательный процесс? Или же образование, особенно классическое университетское, должно быть от этого свободно?

- Действительно, геймификация обучения активно используется в топовых западных университетах. Это своеобразный ответ на вызовы времени: в вузы приходит «цифровое поколение», которое можно мотивировать такого рода приёмами. Но они, безусловно, не являются альтернативой классического университетского образования. Это, скорее, факультативная его составляющая.

Сейчас образование активно уходит в интернет. Феномен массовых открытых онлайн-курсов и иже с ними уже стал достаточно общим местом. И в России вузы тоже вынуждены считаться с этой тенденцией и вводить системы дистанционного обучения. А как с этим обстоят дела в НГУ?

Массовое онлайн обучение в НГУ развивается. В 2014 году разработаны три открытых электронных курса, предназначенные для размещения на аккредитованных Государственным институтом русского языка им. А.С. Пушкина платформах и обучения иностранных слушателей на русском языке: «Биология», «Практический курс русского языка: орфография, пунктуация и культура речи», «На пороге цивилизации: археология палеометалла Евразии». 14 сентября 2015 года на международной конференции по новым образовательным технологиям EdCrunch в Москве будет объявлено о выходе НГУ на международную площадку онлайн обучения. Интрига заключается в том, что сегодня мы не можем огласить название платформы и названия курсов.

От редакции: На момент выхода интервью интрига была раскрыта. НГУ запускает два бесплатных курса - по генетике и основам вирусологии - на платорме Coursera. Курс по основам вирусологии ведёт известный учёный Сергей Нетёсов со своими коллегами. Именно в его лаборатории был расшифрован геном вируса Эбола. Запуск этих курсов означает для университета выход на глобальный рынок онлайн-образования. Новость об этом размещена на официальном сайте вуза.

Как вы относитесь к тому, что студенты проходят курсы на онлайн-платформах, например, на Coursera? Не думаете ли вы как-то учитывать полученные за такие курсы сертификаты в офлайн-обучении студентов?

- Если Вы знаете, то в РФ создан некий аналог Coursera - «Российская национальная платформа открытого образования» . Министерство образования и науки РФ рекомендует вузам перезачитывать результаты обучения, полученные при освоении онлайн-курсов, размещённых на этой платформе, например, в качестве факультативных дисциплин. Этот вопрос сейчас прорабатывается в нашем университете.

В 2014 году НГУ занял третье место среди российских вузов по среднему баллу ЕГЭ среди поступивших. Как вы при этом относитесь к ЕГЭ - это эффективный способ проверить готовность абитуриентов учиться в вашем вузе? Или вы скорее ориентированы на олимпиады и олимпиадников?

- Конечно, ЕГЭ позволяет «на входе» определить готовность человека учиться у нас, но для нас предпочтительнее люди, которые поступают по олимпиадам. И таких, кстати, довольно много на естественно-научных факультетах. Они в основном идут на физфак и на ФЕН. В прошлом году мы отследили такую статистику: олимпиадники во время первых сессий по среднему баллу, примерно на балл опережают тех, кто прошёл по ЕГЭ. Правда, это не очень характеризует, как дальше сложится их судьба. Но вообще олимпиадники учатся лучше. Умение решать нестандартные задачи - это очень важно. Все мы, старшее и среднее поколение, поступали через экзамены. На физфаке сдавали 5 экзаменов: физика письменно и устно, математика письменно и устно, сочинение.

На таких экзаменах главным было умение решать нестандартные задачи. Задачи были распределены по уровням сложности. Можно было решить две из пяти и получить «тройку», а можно - одну, но сложную, и получить «четвёрку». Экзамены позволяли отбирать людей, которые умеют нестандартно мыслить.

Как вы в принципе относитесь к различным рейтингам вузов? Как к неизбежному злу, которое надо учитывать в своей работе просто потому, что так сложилось, или же всё-таки как к какому-то объективному показателю, который отражает реальную картину?

В рейтингах надо участвовать. Это своего рода зеркало, в которое вузы должны смотреться. Единственное, что нужно требовать от рейтинга - чтобы в нём были объективные критерии. Нам тяжело тягаться по репутации с вузами Москвы и Санкт-Петербурга, но есть объективные показатели. И, как бы нас ни оценивали, мы всегда оказываемся в десятке лидеров среди российских вузов.

Вузы в Сибири тоже различны. НГУ не похож на Томский государственный университет или другие ведущие сибирские ВУЗы. Новосибирский университет очень молодой, но, тем не менее, у него сформировались традиции, которые есть только здесь. Наш слоган - «Мы не сделаем вас умнее, мы научим вас думать» - он соответствует духу университета.

От редакции: На днях опубликована русифицированная версия QS World University Rankings - Мирового рейтинга лучших университетов по версии британской консалтинговой компании Quacquarelli Symonds. НГУ занимает в нём 317-ю позицию. Это третье место среди российских вузов - впереди только МГУ и СПбГУ, - и первое среди участников программы «Проект 5-100».

Говорят, в околоуниверситетских кругах есть определённые опасения, не закроет ли ректор, то есть Вы, гуманитарный факультет. С чем такие опасения связаны? И как быть, в таком случае, с сильной археологической школой, которая тоже делает НГУ имя? Есть ведь примеры успешного соседства гуманитарного и технического направления в университетах?

Это сложный для меня вопрос, но на самом деле ректор не собирается закрывать ни одно гуманитарное направление. Может быть, количество юридических лиц изменится. Идёт речь о том, чтобы объединить гуманитарные направления под неким «зонтиком». Но ни одно гуманитарное направление мы закрывать не собираемся. Факультет - это одно, а направления - это другое. Классический университет несет ещё и социо-культурную миссию, и мы просто не можем отказаться от неё.

Сергей Белоусов, когда его спросили, каким он видит некий идеальный вуз, перечислил иностранные языки, дизайн и психологию. А какие три вещи назвали бы Вы? В чём со списком Сергея Вы согласны?

- Инженерное направление, он назвал дизайном, с этим я согласен. Следующее - это медицина, в целом науки о живом, и фундаментальные науки. Я бы добавил гуманитарные науки, без них классический университет невозможен.

- Если бы вам удались все те реформы, которые вы задумали (уже реализуете или только держите в голове), то как бы выглядел НГУ? А его взаимодействие с СО РАН и институтами?

- Знать бы, что я задумал (улыбается)! Многое из того, что задумали «отцы-основатели», уже реализовано. Мне трудно сказать, куда нас выведет кривая взаимодействия с институтами и к чему выведет реформа университета. Очень важно, чтобы то, что есть сейчас на территории Академгородка, представляло собой единый научно-образовательный комплекс. Чтобы у нас не было барьеров - материальных, интеллектуальных, финансовых. Необходимо, чтобы происходило омоложение кадрового состава, улучшалась научно-образовательная и социальная инфраструктура.

Главное - идти эволюционным путём. Революциями ситуацию не улучшить. Тут особая среда, особый мир, особый дух, и именно все лучшее здесь надо сохранить.

Не слишком ли много в России университетов? Почему МГУ оказался чуть ли не во второй сотне одного из международных рейтингов? Какую самую крупную взятку предлагали ректору МГУ? Насколько успешно идет реализация нацпроекта «Образование»?

На эти и другие вопросы подробно ответил гость «РГ» ректор МГУ им. М. В. Ломоносова Виктор Садовничий.

Нестандартный статус

Российская газета: Особый статус дает МГУ и СПбГУ право не только выдавать собственные дипломы, но и разрабатывать свои стандарты. Чем они будут отличаться от государственных?

Виктор Садовничий: Есть один важный момент в законе: стандарты должны быть, во-первых, уникальными, не ниже государственных, а во-вторых, опираться на существующие госстандарты. Только так. Наши стандарты сейчас как раз в процессе разработки.

РГ: Что нового ждет студентов?
Садовничий: Мы будем разрабатывать принципиально новые стандарты, новые подходы к подготовке студентов. Мы видим, что завтрашний выпускник университета будет строить новую экономику знаний и высоких технологий, экономику лидерства и инноваций. Мы будем растить новое поколение, поколение творческих личностей, ориентированных на производство идей, инноваций. Эти ребята будут непрерывно вращаться в инновационной инфраструктуре университетского комплекса, свободно владеть иностранным языком, обладать менеджерскими навыками, междисциплинарным образованием. Они будут принимать активное участие в формировании собственных образовательных траекторий, их мнение будет влиять на корректировку наших стандартов. У них будет широчайшая научная практика в профильных НИИ Московского университета и РАН, начиная с ранней стадии обучения, возможность реализовывать свой творческий потенциал на всех стадиях обучения, от студента первого курса до молодого специалиста. Кроме того, будем работать с непрофильными предметами.

РГ: Какими, например?
Садовничий: Условно, возьмем физкультуру. Она обязательна. Ее нельзя отменить. Но как сегодня проходят эти занятия? К примеру, вторая пара, с 11 до 13 часов - физкультура. Студент первую пару сидит в галстуке и пиджаке, в перерыве бежит в раздевалку, натягивает тренировочные и пулей в зал - заниматься. А к 13.00 он уже должен быть соответственно переодет и слушать лекцию. Некоторые не успевают даже душ принять. Считаю, что все занятия физкультурой надо перевести на вечернее время, на профессиональные занятия в группах. По возможностям и по интересу. Любите вы фехтование - пожалуйста, должна быть возможность дважды в неделю вечерами приходить в зал и практиковаться. Таким образом, для утренних занятий мы освобождаем около четырех часов.

Есть некоторые предметы, которые, по моему убеждению, безусловно, надо выводить из программы или с чем-то компоновать. Например, ОБЖ.

РГ: Кстати, у федеральных университетов и тех, которым присвоен статус национальных исследовательских, есть отдельная строка в бюджете?
Садовничий: Нет.

РГ: А у вас?
Садовничий: В госбюджете на 2010 год мы идем отдельной строкой.

Изюм для вундеркинда

РГ: У всех на слуху скандал с проверкой знаний первокурсников, когда и на мехмате, и на журфаке студенты из рук вон плохо написали контрольные работы. Среди них были и «стобалльники» по ЕГЭ. Вы как ректор приняли какие-то решения по этим студентам? История закончилась?
Садовничий: Такие контрольные работы проходят в университете уже десятки лет. На любом факультете где-то через месяц после начала учебного года дается контрольная для первокурсников минут на 20. Чтобы преподаватель понимал, на каком уровне ему читать лекцию и как вести семинары и составлять упражнения. И вообще это очень интересно. Мы, профессора, между собой все время обсуждаем, как прошел прием, что за ребята к нам пришли.

Контрольные - это естественный учебный процесс. Что важно - они проверяют другой сектор, чем ЕГЭ. На журфаке это орфографическая грамотность и умение со слуха написать текст. Я, признаюсь, лично взял все эти работы, взял объяснительные и сам все изучил. Действительно, со слуха первокурсники писать не умеют. И это объясняется недостатками работы школы, понижением уровня преподавания в классах. 82 процента написали диктант на «двойку», то есть сделали больше восьми ошибок.

Мы не ставили цель сравнивать результаты контрольных и ЕГЭ. Но, конечно, одним глазом подсмотрели. И знаете - есть все: и «стобалльники», сделавшие 10 ошибок, и не сделавшие ни одной. Но подчеркиваю - это не проверка результатов ЕГЭ.

Всех, кто плохо написал контрольные работы, мы «посадили» на допзанятия.

РГ: Как думаете, количество отчисленных после первой сессии увеличится?
Садовничий: Посмотрим. У нас до сих пор в среднем отчислялось от 5 до 15 процентов. Мехмат в прошлом году отчислил 9, филологи - 16.

РГ: Для вас ЕГЭ был поначалу неприемлем. Сейчас смирились?
Садовничий: Я бы не сказал. Я остаюсь при своем: считаю, что ЕГЭ - не единственно возможный способ отбора ребят для поступления в университеты. Если слепо следовать ЕГЭ, мы потеряем самую ценную для нас часть талантливых ребят.

Мне недавно написала мама школьника. Сын учится в девятом классе, начал серьезно задумываться, куда поступать, у него математический склад ума. Он посещает спецкружок, с заинтересованными ребятами решает нестандартные задачи, участвует в различных олимпиадах и т. д., слушает дополнительные лекции. Намного обогнал школьную программу, ему это действительно интересно, он живет этим. Но проходя на время тесты такого мини-ЕГЭ для 9-го класса, мальчик не всегда получает хорошие результаты. Почему? Парень отвечает: мне неинтересно решать такие задачи, в них нет изюма.

Понимаете? Важно, что мы все-таки добились и утвердили олимпиады как полноправного игрока по отбору талантливых ребят. А это огромное движение. В прошлом году в школьных предметных олимпиадах приняло участие почти полмиллиона ребят. Больше чем половина выпуска.

РГ: На заседании экспертной комиссии по ЕГЭ у президента вы говорили о разделении экзамена по математике на уровни…
Садовничий: Да, я предложил сделать 2 экзамена - обычный и профильный. Математика, конечно, нужна как выпускной экзамен. Но, например, для поступления на мехмат МГУ нужен немного другой уровень. Уровень профильных классов.

У меня есть и другие мысли по поводу единого. Например, предлагаю создавать независимые центры тестирования. При научно-методическом контроле Союза ректоров. Как везде в мире. Ребенок выбирает центр, сдает там экзамены и результаты приносит в высшую школу.

Взятки не гладки

РГ: В самый острый момент кризиса некоторые студенты-платники вынуждены были переходить на заочное отделение, так как не в силах были оплатить обучение на дневном. Вы как эту проблему решали?
Садовничий: Мы переводили по возможности платников на бюджетные места. По определенным критериям отбора, естественно: сколько сессий сдано на «отлично», начиная с какого курса… Тогда мы перевели на бюджет несколько сотен человек.

РГ: Сейчас какая пропорция контрактников и бюджетников?
Садовничий: Примерно поровну. Кризиса в этом смысле университет не чувствует.

РГ: А какая самая дорогая специальность сегодня?
Садовничий: Сразу скажу, что у нас есть определенный минимум стоимости обучения, ниже которого мы не имеем права спуститься. Иначе потеряем в качестве образования и условий. Этот минимум считается по формуле «бюджетное финансирование, поделенное на число студентов».

Каждому факультету, исходя из предложений, разрешено поднимать плату за обучение. Минимальная себестоимость - где-то около 6 тысяч условных единиц в год. Граница может быть повышена до 8 (как в случае с юриспруденцией), в очень редких случаях до 9 тысяч - это, как правило, на популярные специальности, где небольшой набор, на иностранный язык. Но в среднем - 6–7 тысяч у. е.

РГ: Неожиданный вопрос от одиннадцатиклассника Стаса из Воронежа. Он спрашивает напрямую: «Какую максимальную взятку за помощь в поступлении вам предлагали»? Видимо, усиленно готовится поступать.
Садовничий: Я веду прием уже 20 лет. Честно говоря, денежную взятку мне ни разу не предлагали. Были звонки, были нажимы, были какие-то высокие намеки на то, что «мы будем дружить с университетом», что-то построим, что-то отремонтируем. А вот был забавный случай, когда я был еще аспирантом мехмата, подрабатывал репетитором. И вдруг одна девушка перед самым экзаменом приходит и, сделав большие глаза, говорит: «Я на все согласна. И моя мама тоже». Не знаю, кто был в тот момент больше напуган - она или я. Взятки на мехмат бесполезны, в первую же сессию все равно вылетишь, если ничего не знаешь. Но в целом проблема коррупции есть.

РГ: Походяев Александр из Сочи спрашивает: «Я являюсь ветераном боевых действий. Имею ли я право на внеконкурсное поступление в МГУ на экономический факультет?»
Садовничий: Да. Это относится к правилам приема по льготам.

РГ: Какая у вас ситуация с инвалидами и другими льготниками? В прошедшую приемную кампанию было много шума насчет «липовых» льгот.
Садовничий: И у нас были такие случаи. Но мы сумели вовремя и четко выделить тех, кто действительно имеет право на льготу, от мошенников.

РГ: Вопрос от Ольги Драгуновой, преподавателя вуза из Москвы: «Влияет ли Российский союз ректоров на процессы в образовании?»
Садовничий: Влияет, с моей точки зрения. Судите сами: ни одно решение по вузам не проходит без обсуждения в РСР. Причем не было ни одного заседания, на которое бы не пришел министр Андрей Фурсенко. Конечно, есть госполитика в образовании, и она часто вызывает дискуссии в нашей общественной организации. Но есть очень много принципиальных вопросов, которые решил именно Союз ректоров. Например, систематизация школьных олимпиад, коррекция ЕГЭ, введение института президентов вузов - все это случилось после наших обсуждений и рекомендаций.

РГ: Читательница Ирина Иванова интересуется: «Почему МГУ не занимает высокие места в международных рейтингах вузов, составленных не в России? Не задевает ли вас этот факт?»
Садовничий: Безусловно, это не правда. Те места, которые в некоторых рейтингах отводятся ведущим вузам России, не отражают их реальный потенциал. Все это вынудило меня заняться вопросом рейтингов, причем в жесткой форме. Итогом стало проведение конференции по рейтингам в МГУ с участием зарубежных агентств. Приехали представители рейтинга ТАЙМС. Это коммерческая фирма, созданная супружеской парой. Их рейтинг действительно довольно раскручен. Мы им предъявили наши аргументы, указали на явные ошибки. В результате приняли меморандум, где мы требуем от всякого агентства, которое рейтингует высшие учебные заведения, соблюдать определенную конвенцию, обеспечить прозрачность, доступность информации. Все подписались единогласно. А ТАЙМС учли наши доводы и, по устной информации от агентства, перемещают МГУ мест на 60 вверх.

К чему я это все говорю? У нас смотрят эти рейтинги и так, между прочим, часто говорят: что, мол, тут учиться, надо ехать за границу, вот там образование… Это ведь не так. К вопросу рейтингов надо относиться очень серьезно. Необходимы независимые рейтинговые агентства. И если уж мы, вузы, соревнуемся, кто лучше, то и здесь нужен жесткий контроль. Посмотрите, как все следят за спортивными соревнованиями, чтобы там не было подлога, ошибки. Мы за то, чтобы играть и на чужом поле, и по общим правилам. Но пусть судейство будет объективным, а правила - известны заранее.

РГ: Кто вообще оценивает вузы в рейтингах?
Садовничий: Насколько я знаю, например, рейтинг ТАЙМС основывается на опросе независимых экспертов - где-то 60 процентов баллов набирается за счет этого. Известно, что значительная часть запросов попадает нашим выпускникам, работающим сейчас в зарубежных университетах. И, увы, известно, что не все поддерживают именно свой университет. Конечно, у каждого своя точка зрения. Но все-таки вы же получили базовое и основное образование, благодаря которому вас и приняли за границей, здесь, в России…

Игра в классику

РГ: Вопрос от читательницы с Урала: «Почему МГУ не развивает свою филиальную сеть? Филиалы у вас есть, но их значительно меньше, чем у других вузов».
Садовничий: Здесь либо полное непонимание ситуации, либо тонкий юмор. Филиальная сеть у МГУ есть. Конечно, есть вузы, где по 50 и по 100 филиалов, нам до них далеко. Я считаю, что это попросту собирание денег за пределами своей сферы. У Московского университета пять мощнейших филиалов: на Украине, в Азербайджане, в Казахстане, Узбекистане, Таджикистане. Например, филиал в Севастополе на Украине - это около тысячи студентов, они учатся за счет бюджета МГУ, наши профессора ездят к ним с лекциями, а в конце обучения студенты приезжают в Москву на год для дипломной работы.

В Астане около 800 студентов. Финансирование этого филиала - грант президента Назарбаева. Этих ребят мы тоже привозим в Москву на год, а то и на два. В Азербайджане чудный филиал. Президент этой страны отвел сейчас 7 гектаров земли на берегу моря, недалеко от центра Баку, под кампус. Сейчас как раз начинается строительство. В Ташкенте филиал в центре города, учится 400 человек. Кстати, сейчас обсуждается создание филиала в Бишкеке.

РГ: Вопрос от преподавателя Ольги Кабалик из Владивостока: «Нужно ли стране столько федеральных университетов, сколько сегодня создано?»
Садовничий: Это вопрос государственной политики и образования. Я считаю, что создание федеральных университетов в стратегически важных точках, таких как Юг России, Дальний Восток, Сибирь,- хорошая вещь. Дальний Восток - это форпост. В Сибири от университета до университета по две тысячи километров. Считаю, что это оправдано.

РГ: В Архангельске сейчас как раз формируется Северный федеральный университет. Там объединяются педагогический, лесотехнический институты, вроде бы собираются еще присоединить медицинский… И каких дров можно наломать с теми же медиками, когда их пытаются объединить с лесовиками или с технологами, которые корабли строят?
Садовничий: Вы сказали как раз то, что я думаю. Безусловно, можно натворить ошибок с таким формальным объединением, желая показать, что, мол, и так можем. Каждый институт - это своя школа. Насколько комфортно эти школы будут развиваться в новой структуре? Понимаете, иногда ради одной школы стоит держать и университет. В случае с Северным федеральным университетом конкретное решение следует принимать, взвесив все обстоятельства.

РГ: Не пора ли приступать к деуниверситизации образования? Вряд ли ставшие вдруг университетами бывшие институты стали лучше готовить узких специалистов.
Садовничий: Мое мнение: столько университетов в нашей стране не нужно. Сегодня их 3500 с филиалами. Мне иногда возражают: вы не хотите, чтобы ребята учились? Я как раз очень хочу, чтобы они учились. Но учиться можно и в меньшем количестве вузов. Посмотрите: у нас процветает халтура, некоторые такие «вузы» занимаются практически продажей дипломов. И уже причиненный вред от этого мы еще долго будем считать.

Конечно, надо сокращать количество вузов. Но как? Просто закрыть университеты и выставить студентов за порог нельзя. Значит, надо ужесточать систему лицензирования. Надо каждый раз оценивать, способен ли этот вуз учить на университетском уровне. Только после того как лицензия говорит, что нет, надо думать, как перевести ребят в более достойный университет. Этот путь, очевидно, правильный, но трудный.

РГ: Есть ли будущее у классического университетского образования в регионах?
Садовничий: Такая тревога есть. Но возьмем региональный классический университет, который по рейтингу или по классу ниже, чем столичный. Но по той роли, которую он играет для региона, его заменить ничем нельзя. Если этот университет убрать, то может весь регион уйти в никуда.

Мост в космос

РГ: Как вы видите развитие университетской науки, в частности, что в будущем будет с аспирантурами?
Садовничий: Я вообще считаю, что по ряду направлений для аспирантов надо увеличить срок обучения до четырех лет. По таким направлениям, как биология, физика, химия, три года просто мало. И надо регулировать направления подготовки.

РГ: Очень много сегодня аспирантов-гуманитариев, техников не хватает…
Садовничий: Вы правы. Случись что - а у нас и мосты строить некому. Я недавно был на Байконуре - запускали наш спутник. Что такое Байконур? Это территория нескольких европейских государств. Более десяти пусковых установок. Расстояние между ними - сотни километров. И обслуживает этот огромнейший комплекс десять тысяч специалистов: инженеров, техников, управленцев. Меня не покидала мысль: а вот сейчас мы не подготовим новых таких специалистов для поддержания этого комплекса. Что будет? Есть, конечно, и Бауманка, и МФТИ. Но этого мало. В целом уровень естественно-научного и инновационного образования необходимо поднимать.

РГ: Вопрос Игоря Зотова, педагога: «Бисмарк говорил: „Франко-прусскую войну выиграл не солдат, ее выиграл прусский учитель“. Может ли Россия добиться успеха с российскими учителями, которые находятся в таком бедном положении?» Виктор Антонович, вопрос не случаен: вы уже 15 лет председательствуете в Большом жюри главного педагогического конкурса «Учитель года».
Садовничий: Действительно, через конкурс прошли тысячи учителей. Со многими я знаком. Честно говоря, были времена, когда без слез нельзя было на эти конкурсы смотреть. Это были абсолютно брошенные люди. Сейчас многое изменилось в лучшую сторону, но все-таки положение учителя не то, каким должно быть. Но вот в школу по-прежнему не хотят идти работать. Непрестижно. А школе сегодня очень нужны не только педагоги, но и просто мастера своего дела, инженеры, например. Безусловно, нельзя в школу посылать любого, лишь бы только пошел. В царской России, например, были испытательные сроки для учителей. Только после этого допускали в класс. Я бы сегодня говорил о создании подобия ординатуры для педагогов.

РГ: В 2011 году МГУ и вся страна будут отмечать 300-летие Михаила Ломоносова. Как университет собирается отмечать эту большую дату? И как вы защищаете свой бренд?
Садовничий: В 2011 году мы запускаем большой 500-килограммовый спутник «Ломоносов». Мы уже выбрали платформу, в производстве все оборудование. Монтаж спутника будет осуществлять ВНИИЭМ. А оборудование делает наш университет. Подписаны все соглашения.

Еще один проект с именем «Ломоносов» - супервычислитель. Это имя предложил ученому совету для обсуждения президент страны. Супервычислитель мы уже запустили. Он, кстати, занял 12-е место в мире по количеству операций в секунду. В России - самый мощный, 414 терафлопс. А 1 терафлопс - это 1 триллион операций в секунду! В мире больше ни у одного университета нет собственного компьютера с такой скоростью.

РГ: Читатель по фамилии Гетман из Краснодара интересуется: какие качества нужно развивать студенту-математику, чтобы стать ректором МГУ?
Садовничий: Сразу скажу, что в ректоры абсолютно не собирался. Более того, в 1991 году, когда распался СССР, я был первым проректором университета и просто по определению считал, что на этом моя роль как администратора завершена. Я был молодым математиком, собирался и дальше заниматься только наукой. Но по воле случая попал на обсуждение в высокие кабинеты и услышал, что в ректоры МГУ рекомендуется человек, который, с моей точки зрения, никак не мог эффективно эту роль осуществлять. Тогда-то я и решил бороться. Так что это был случай. Но я вступил в борьбу и выиграл ее.

Мария Агранович